Алварец
Точно так.
Вы совершенно справедливо поступили
С несчастною преступницей! – как? отравить
Служителя священной инквизиции?
Она мученья смерти заслужила.
Соррини
Нет! я совсем не говорю сего.
(Кидая взор на Эмилию)
Я слишком жалостлив, – насильно
Меня заставили бумагу подписать;
Все члены у меня, хладея, трепетали,
И осуждал мой ум, что пальцы написали!..
Но такова судьба судей земных!
Все люди мы; и ослепленье страсти,
Безумное волнение души, должны мы
Прощать, когда мы излечить не в силах.
Донна Мария
Ах! я и прежде так судила.
Алварец
И в самом деле правда это!
Соррини (радостно в сторону)
Они меня боятся!
Эмилия
Позволь тебя спросить мне, батюшка,
К чему всё это клонится.
Алварец
К тому,
Что не должна ты плакать и крушиться
Об том, что более Фернандо не увидишь —
Он нагрубил мне нынче. – И навеки
Его из дому я прогнал.
Не смей с ним видеться тихонько; úначе,
Страшися оскорбленного отца…
Прощаю я твою любовь, как бы порок,
В котором ты исправилась. Надеюсь,
Что это будет так по крайней мере.
Соррини
Утешьтесь, нежная Эмилия!
Любовь пройдет, самим вам будет легче.
Эмилия (сквозь слезы)
Довольно и того, что сделали;
Но для чего смеяться надо мной?
(Плачет.)
(Эмилия уходит, закрыв глаза платком. Все в изумлении.)
Соррини
Как резко вы сказали, Алварец!
Нечаянный удар вослед себе
Ведет раскаянье нередко.
Алварец
Э! нужды нет, отец Соррини, —
Ведь надо было бы открыть;
А чем скорей, тем лучше…
Соррини
Не всегда.
Вы знаете ли: женщина цветок,
Который, если вы его согнете вдруг, —
Изломится.
Донна Мария
Да не угодно ль вам
Позавтракать, отец Соррини.
Соррини
Благодарю, прекрасная Мария!
Земная пища часто не должна
Ласкать того, кто пищею духовной
Владеет. – До свиданья! Донна, до свиданья!
И вы, почтенный друг мой, Алварец!
Желаю, чтоб небес благословенье
Сошло на дом ваш… и… чтоб ваша дочь
Утешилась скорей; я думаю,
Она и не замедлит. Ха! ха! ха! прощайте!
(Уходит, низко кланяясь.)
Алварец
Когда еще нам сделать честь придет
Вам в голову, то верьте мне,
Открыты будут ежедневно двери
Мои для вас… как сердце… (кланяясь) одолжите!
(Соррини, провожаемый до двери, уходит наконец.)
Ну, слава богу!.. он такой смиренный,
Что и не знаешь, что сказать ему.
Боюсь таких людей, которые всегда
На языке своем имеют: да! и да!
Хоть сердятся они – не знаешь извиниться,
Затем, что с виду всем довольны.
Но с кем бранился я – с тем можно помириться!..
(Уходят все.)
Сцена II
(Ночь. Театр являет сад и балкон с левой стороны. На него выходит Эмилия. Балкон соединен ступенями с садом. Эмилия сидит.) (Месяц над деревьями.)
Эмилия
Все тихо! – только это сердце беспокойно;
Неблагодарный! я его просила,
Чтобы хоть для меня он удержался.
Ужели для меня не мог он? – вот мужчины!
Ужели мненье моего отца
Ему дороже, чем любовь моя? —
Теперь уж некому меня утешить;
(Молчание.)
Уж эти мачехи! – презлобные творенья;
И этот иезуит! – ведь надобно ж
Мне окруженной быть таким народом!..
О! если б мог прекрасный месяц озарить
Хотя последнее свиданье наше.
Фернандо разлюбил меня, конечно,
А то бы он пришел проститься; я прощаю
Его горячность; но зачем нейдет
Он извиниться в этом предо мною…
Ему грозил отец мой; это правда! —
Попробую сойти!
(Сходит с балкона.)
Там кто-то шевелится!
Как бьется сердце!.. но чего бояться:
Ведь я одна… а если кто-нибудь!..
Кто там?.. тень шевелится на земле…
Ах! боже мой!.. куда уйду…
Слышен голос
Эмилия!..
Эмилия
Ах! ах! святой Доминго, помоги!
Злой дух ко мне идет.
(В страхе не знает, что делать.)
Фернандо (выходит в черном плаще)
Эмилия!..
Мой голос страшен для тебя… ты испугалась!..
Эмилия
Нет! нет!.. ах, сядем! я дрожу!..
Фернандо (берет ее за руку)
Ты права!
Но отчего я испугал тебя так сильно?..